Личность поистине культовая, сэр Уинстон Черчилль неизбежно стоит в первом ряду выдающихся англичан — в соседстве с Ньютоном, принцессой Дианой, Шекспиром, Дарвином и Джоном Ленноном. В своей 90-летней жизни он обучался на каменщика и садового архитектора, был офицером и военным корреспондентом, редактором и художником, писателем и историком, а с 25 лет, ступив на политическую стезю, Черчилль полвека определял государственную жизнь Британского Королевства. Он стал одной из ключевых фигур мировой Истории — политиком, повлиявшим на судьбу всего ХХ столетия.
На балу удачи
Осенью 1874 года лондонская газета «Таймс» на первой полосе оповестила о появлении в семействе герцогов Мальборо очередного отпрыска: «30 ноября во дворце Блэнхейм леди Рэндолф Черчилль преждевременно разрешилась от бремени сыном». Преждевременно — поскольку роженица, которой в ее положении оставалось пребывать еще два месяца, перетанцевала на балу и едва успела добежать до гардеробной комнаты. Семимесячный малыш оказался рыжим и горластым — свидетели того события потом вспоминали, что никогда еще в родовом гнезде не слышали столь зычного детского крика. Мальчик был наречен Уинстоном Леонардом Спенсером, по-домашнему — Винни.
Судя по многовековой родословной клана Черчиллей, в крови сэра Уинстона смешался генетический коктейль от норманнских соратников Вильгельма Завоевателя и прапрапрадедушки пирата Фрэнсиса Дрейка, а по линии матери-американки он оказался еще и в родстве с семьей президента Рузвельта. До двадцати лет Уинстон надеялся, что получит титул Мальборо и старинное поместье впридачу, однако с рождением прямого наследника — племянника обделили.
Поскольку Черчилль-отец был поглощен политической деятельностью, а мать — светской жизнью, воспитание Винни возлагалось на гувернантку. В дворянских и аристократических семьях того времени такой расклад был традиционен (нашего Сашу Пушкина тоже растила крепостная крестьянка Арина Родионовна), и портрет «второй мамы» — любимой мисс Эверест — украшал рабочий кабинет Черчилля до его смерти.
О другом воспитателе у мальчика остались жуткие воспоминания: директор частной подготовительной школы в Аскоте — тоже в добрых традициях старой Англии — практиковал регулярную порку учеников. Тогда в начальных классах не столько учили, сколько воспитывали, розги считались самым действенным методом, и упрямый, не признающий никакой дисциплины отрок познал гибкость ивовых прутьев сполна. Неприятие любого насилия, тем более оскорбленное поркой чувство собственного достоинства были у Черчилля столь велики, что, едва достигнув совершеннолетия, он отправился в Аскот с единственной целью — покарать давнего врага. Детская обида осталась неотмщенной: педагог уже умер, и дорога в его школу заросла травой.
Элитные «закрытые» школы (Итон, Кембридж, Харроу) не просто готовят золотую молодежь к поступлению в университет — их аттестат еще и свидетельство о принадлежности выпускника к высшим классам английского общества. Для мужчин семьи Черчиллей такой школой был Итон, но в случае с Уинстоном сделали исключение: в Харроу и требования к поступающим были мягче, и условия учебы попроще. На вступительном экзамене юный Черчилль за два часа нарисовал на экзаменационном листе единицу, заключил ее в скобки, украсил жирной кляксой и заляпал весь документ чернилами. Другого абитуриента тут же выгнали б взашей, но только не представителя рода Мальборо (деньги и титулы в учебных заведениях Великобритании всегда играли главную роль).
Юность дэнди
Сегодня эта 300-летняя школа в исторической части Лондона — наполовину мемориальная (класс, в котором некогда пороли юного лорда Байрона, вообще «законсервирован» для потомков), и сэр Черчилль — отдельная гордость Харроу. А тогда в лице подростка Уинстона школа получила абсолютного лоботряса — в изучении латинского и греческого он дальше алфавита не продвинулся, точные науки презирал, всячески демонстрировал нежелание учиться. Правда, у Винни была гениальная память, но он использовал ее лишь затем, чтобы подлавливать учителей, когда те неточно цитировали Шекспира. Он преуспевал только в том, что любил: в верховой езде, различных играх, типа сквоша и поло, в искусстве говорить, возведенном в абсолют великолепным знанием английского языка (и это притом, что с детства Черчилль сильно заикался и не выговаривал несколько букв).
Конечно, родители переживали: надежды отца на то, что строптивый сын станет адвокатом или юристом, таяли на глазах. Оставался последний приемлемый для аристократа вариант — армейская карьера, которой Винни бредил с детства (самыми любимыми его игрушками были полторы тысячи оловянных солдатиков). Последние годы обучения в Харроу Уинстон занимался в классах, которые готовили для поступления в военную школу.
Прорехи в образовании не могли не сказаться — Черчилль дважды провалился на вступительных экзаменах в училище Сандхерст, куда все-таки с третьего захода прошел, чтобы через полтора года более или менее прилично его окончить. Отношение отца к нему при этом не улучшилось, поскольку сэр Рэндолф представлял сына пехотным офицером, через герцога Коннаутского заранее зарезервировал ему место в элитном полку, а Уинстон предпочел кавалерию. К тому же стоимость обучения многократно возрастала, ведь кавалеристу полагалось содержать несколько лошадей (служебных, для спорта и игры в поло, для традиционной охоты), а в бюджет семьи Черчиллей такие расходы вписывались плохо.
Радость Уинстона по случаю окончания Королевского училища и присвоения ему офицерского звания оказалась омрачена — в январе 1895 года в сорокапятилетнем возрасте умер отец. Только теперь сын осознал, какую роль играл сэр Рэндолф в его жизни, и, как позже признавался, именно тогда в нем пробудилось стремление продолжить дело отца, ступить на политическое поприще.
И еще одна истина открылась двадцатилетнему Уинстону: нужно спешить, ведь время так быстротечно! (Добавим, судьба оказалась к Черчиллю щедра — отмерила ему жизнь ровно вдвое длиннее отцовской.)
Четыре войны Черчилля
Молодому офицеру для верного карьерного роста требовалось попасть на войну. Но со времен Крымской кампании Англия ни с кем не воевала, да и вокруг царило затишье. Только на Кубе испанцы сражались с местными повстанцами, и Черчилль проявил недюжинную настойчивость, чтобы оказаться в чужой армии (пригодились отцовские связи — испанский посол помог сыну покойного друга получить разрешающую визу). Поскольку со смертью отца семья оказалась в бедственном положении, Уинстону пришлось озаботиться проблемой дополнительного дохода (офицерское жалованье не позволяло жить на широкую ногу), и он предложил скромной лондонской газете себя в качестве военного корреспондента. Предложение приняли, посулив за репортажи с театра военных действий весьма приличный гонорар: по 10 фунтов за статью — ощутимые деньги при годовом офицерском жалованье в 120 фунтов стерлингов.
Прибыв на Кубу, лейтенант кавалерии Черчилль вскоре получил боевое крещение — во время карательной акции рядом с ним пали замертво несколько солдат. В собственной неуязвимости Уинстон был абсолютно уверен, ведь этот бой пришелся на его 21-й день рождения. И в военных репортажах Черчилля было больше бравады, чем желания разобраться в происходящем, а журналистский дилетантизм с лихвой компенсировали цепкий взгляд очевидца событий и восторженная интонация рассказчика. Статьи не остались незамеченными — по возвращении автора нарасхват приглашали на званые обеды, в том числе и к принцу Уэльскому. И когда в августе 1896-го полк, где служил Уинстон, отправили в Индию — Черчилль отбыл на очередную войну, заручившись заказами ведущих британских газет. Однако в Бомбее и Бангалоре ничего, кроме скучной гарнизонной службы, не происходило — офицеры коротали время, муштруя солдат. Черчилль почти отчаялся понюхать порохового дыма настоящей войны, как тут восстали воинственные пуштуны, и восемь месяцев он не слезал с седла, участвовал в кровопролитных сражениях. Полученный в ходе индийской кампании опыт тянул уже не на скороспелые репортажи — обернулся литературным дебютом. С выходом первой книги в 23 года Черчилль прослыл как интересно заявивший о себе писатель.
В 1899 году великодержавная Британия развязала войну в Южной Африке, желая отобрать у Голландии лакомую колонию. В вояж Черчилль отбыл в ранге журналиста экстра-класса: ставка в 250 фунтов, не считая командировочных и транспортных расходов, позволяла ему чувствовать себя фигурой вполне исключительной. Исключительность Черчилля в итоге и спасла: во время неудачной для англичан боевой операции он, в штатской одежде и с маузером в руках, угодил в плен к бурам, которые по законам военного времени таких персонажей расстреливали без суда и следствия, однако для сиятельного британца сделали исключение: сын лорда — фигура нестандартная. Пленнику каким-то чудом удалось бежать, за голову не знающего ни слова по-голландски и не способного затеряться в толпе авантюриста объявили награду в 25 фунтов стерлингов. Черчилля и в этой безнадежной ситуации хранил Бог — в чужой стране он наткнулся на единственного «легального» англичанина, который укрыл соотечественника в угольной шахте, а потом в товарном вагоне отправил к своим. Именно тогда родился знаменитый афоризм сэра Уинстона: «Мужество — это искусство сохранять достоинство под прессом дурных обстоятельств». Когда все перипетии своего побега Черчилль описал в очередном репортаже, публикация в «Морнинг Пост» прославила автора на всю Англию.
Четвертой его войной стала Первая мировая, где Черчилль предстал уже в ранге политика. Осенью 1915 года после ряда неудач и ошибок на посту морского министра Черчилль заявил о своей отставке и в чине майора отправился на германский фронт командовать гренадерами: реально участвовал в боях, делил с солдатами все тяготы окопной жизни.
Этапы большого пути
Подсознательно политика привлекала Черчилля с юности: по сложившейся в Англии традиции, дебаты в палате общин проходят открыто для публики, и юный Уинстон посещал парламентскую галерку с гораздо большей охотой, чем колледж.
Между индийской и африканской кампаниями Уинстон попробовал начать политическую деятельность, воспользовавшись основным принципом сэра Рэндолфа: смело критикуй всех, и в первую очередь собственную партию. Произнесенная Черчиллем на съезде консерваторов речь имела шумный успех, но не достигла главной цели — обиженные нравоучениями ветераны партии проигнорировали бойкого выскочку, напролом идущего в парламент.
Не вышло у консерваторов — получилось с либералами: с 1904 года Черчилль, увлеченный личностью Ллойда Джорджа, вместе с ним начал проводить в стране социальные реформы. В правительстве либералов сэр Уинстон занимал несколько ключевых постов — от министра торговли до министра внутренних дел. В должности «главного полицейского», подавляя выступления рабочих за свои права, Черчилль проявил такую жестокость, что его в 1911 году поспешили перебросить в министерство морское.
С начала 20-х Черчилль — снова консерватор, один из лидеров партии. Когда его попрекали такой «беготней», он отвечал: «Изменить партии — не значит изменить идее». И не скрывал своей цели: «Зачем становятся министрами? — Чтобы стать п р е м ь е р–министром!» За неимением места ограничимся простым перечислением постов Уинстона Черчилля:
1917—1921 — военный министр и министр авиации;
1921—1922 — министр по делам колоний;
1924—1929 — министр финансов;
1939—1940 — военно-морской министр;
1940—1945, 1951—1955 — премьер-министр Великобритании.
Конечно, сам по себе этот список — свидетельство лишь непотопляемости и политического долголетия, но никак не качества деятельности. Оценочная же сторона дела — в широкой амплитуде, от завидного успеха до полного краха. От руководства министерством внутренних дел, как уже говорилось, Черчилль был отстранен; кипучая работа в Адмиралтействе закончилась добровольной отставкой. Победу Англии над Германией в Первой мировой военный министр, естественно, имел все основания отнести и на свой счет.
Но начатая сразу после 1918 года интервенция против Советской России (которую Черчилль ненавидел генетически), с опорой на Колчака и Деникина, провалилась. Занявшись колониями, Черчилль добился определенных сдвигов на Ближнем Востоке (при посредстве легендарного Лоуренса Аравийского), урегулировал все вопросы с арабскими лидерами. И разборку с террористами Ирландии считал торжеством своей «политики силы». Однако на выборах 1922 года партия консерваторов потерпела жестокое поражение. Промаявшись два года без дела, Черчилль раскачал на деньги спонсора-миллионера, нашел избирательный округ со 100-процентной поддержкой и вернулся в палату общин как независимый депутат. А получив портфель министра финансов, своей абсолютной некомпетентностью в денежных вопросах вверг страну в жуткий кризис.
В начале 30-х шансы на возвращение к госдеятельности у достигшего 60-летия сэра Уинстона были нулевые. Но накануне Второй мировой, занимаясь перевооружением британской армии, он достиг впечатляющих успехов (запущенный тогда в производство тяжелый танк вошел в оружейные каталоги под именем «Churchill—crocodile»).
Вторая мировая война — звездный час Уинстона Черчилля: став премьер-министром Великобритании в самое тяжелое для страны время, он сплотил нацию под лозунгом борьбы с фашизмом, активно участвовал в создании антигитлеровской коалиции, вместе с президентом США Рузвельтом и лидером СССР Сталиным решал судьбы народов и государств. А закончил политическую деятельность теоретиком «холодной войны».
Черчилль не любил, когда его называли политиком, — предпочитал определение «общественный деятель». По его мнению, «общественный деятель отличается от политика тем, что думает не о следующих выборах, а о следующих поколениях».
Человек-стиль
Если бы леди Черчилль узнала, что ее мужа причислят к самым избранным людям, владевшим искусством безупречно одеваться, она с полным основанием отнесла бы этот успех на свой счет. Потому что в 1908 году, когда 23-летняя Клементина Хозьер стала женой сэра Уинстона, его гардероб состоял из военных френчей, практичных комбинезонов и «спецодежды» парламентария — традиционного фрака и головного убора типа цилиндр (именно с Черчилля советские художники Кукрыниксы срисовали буржуина для своих политических карикатур).
До Клементины в жизни Черчилля с разным успехом присутствовали несколько женщин, но жена стала верной спутницей всей его жизни. Супруга подарила сэру Уинстону сына Рэндолфа, дочерей Диану, Сару, Мэриголд (которая прожила всего три года) и Мэри и, по признанию Черчилля, внесла в его жизнь размеренность и спокойствие.
Самой же леди Клементине позавидовать труднее: ей достался муж с тяжелым характером, закоренелыми дурными привычками, патологической несобранностью и маниакально–депрессивной нервной организацией.
Знаменем сэра Уинстона была фраза: «Пять-шесть сигар в день (на самом деле — 8—10, а то и все 15!), три-четыре стакана виски и никакой физкультуры!» К сигарам он пристрастился на Кубе, откуда и заказывал их потом в неимоверном количестве (спокойно себя чувствовал, лишь имея запас в 3—4 тысячи штук). Сигару изо рта почти не вынимал: забывая зажечь — просто жевал табак, куря — ронял пепел где попало, а засыпая с непотухшей — прожигал насквозь сорочки и брюки (Клементина шила мужу специальные нагруднички, пытаясь спасти от гибели хотя бы часть гардероба). Ущемлять себя в праве курить где угодно и когда угодно Черчилль не считал нужным: для межконтинентального авиаперелета заказал специальную кислородную маску с отверстием для сигары, курил за завтраком у не выносившего табачный дым короля Саудовской Аравии.
Сэр Уинстон вообще никогда не считался с обстоятельствами. Инспектируя колониальные войска в Африке, где солдатам выдавали флягу воды на день, он распорядился опустошить паровой котел паровоза, как только ему приспичило принять ванну.
Еще Черчилль обладал потрясающей способностью любую неприятность оборачивать с пользой для себя. Когда в 1931 году он отправился в США читать лекции, то в Нью-Йорке — из-за рассеянности ли, привычки к левостороннему движению, или потому что тот декабрьский день был под номером 13, — сразу угодил под машину. А едва оправившись после 15 переломов, надиктовал журналу «Кольерз» статью «Мои нью-йоркские неприятные приключения». Это ироничное эссе, перепечатанное чуть ли не всеми американскими газетами, принесло автору две с половиной тысячи долларов (гонорар целиком окупил стоимость трехнедельного послебольничного отдыха Черчилля с женой и дочерью на Багамских островах) и обеспечило лектору отличный промоушн.
В английском обществе говорить о деньгах вообще не принято. Черчилль же любил подсчитывать вслух как затраты на свои сигары, так и суммы выигрышей в казино (азартный игрок, он всегда ставил на цифры «18» и «22» — годы рождения младших дочерей). И обожал вгонять в краску других — мог прилюдно осведомиться у великого актера о размере гонорара, полученного им за роль Черчилля в военном кинофильме, а услышав весьма весомую цифру, пробурчал: «За такие деньги я сыграл бы сам себя гораздо лучше!»
О чрезмерном чревоугодии Черчилля красноречиво свидетельствуют его портреты и фотографии: гурман и эпикур он был отменный. Во время Ялтинской конференции сэру Уинстону столь полюбилась высокогорная форель, ежедневно поставляемая на его кухню в Воронцовский дворец, что он подарил свои золотые часы ответственному за это дело сотруднику НКВД. А верность Черчилля шотландскому виски, французскому коньяку «Наполеон» и армянскому «Двину» сегодня была бы расценена как явно проплаченная реклама.
Совсем непоборимые приступы обжорства одолевали сэра Уинстона в пору «набега черных псов», как он называл периоды депрессии, в которую впадал всякий раз, оставаясь не у дел. В эти тяжелые годы Черчилль спасался коллекционированием: собирал гильотинки для обрезания сигар, пепельницы, модели автомобилей. А то искал себе любое заделье, вроде стрижки газона и рисования пейзажей, или в сотый раз смотрел любимый фильм «Леди Гамильтон». Перед войной у Черчилля появился говорящий попугай Чарли, на котором сэр Уинстон «заземлялся», на все лады матеря вслух нацистского фюрера. И сегодня 105-летняя попугаиха, живущая в оранжерее графства Суррей, ошарашивает публику голосом Черчилля, кричащего: «Гитлер!.. твою мать!»
От победы к поражению
В годы Второй мировой войны в характере Уинстона Черчилля полной мерой возобладал картежный игрок: он постоянно лавировал, блефовал, делал рисковые и не всегда оправданные ставки. Сначала приватно переписывался с Муссолини, уговаривая того сохранять нейтралитет, потом уповал на советскую Россию, видя в ней единственную возможность сдержать нацистскую агрессию. Итальянского дуче не уговорил, и у Сталина были другие интересы — тайный сговор с Гитлером, по которому ряд европейских государств заранее был отдан на откуп фашистам.
1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, и Англия по долгу союзника объявила о вступлении в войну. В сформированном временном военном правительстве Черчилль получил пост военно-морского министра. И сразу решил переключить внимание немцев на войну с русскими, а едва в конце 1939-го начался советско-финский вооруженный конфликт, Лондон чуть было не направил свои войска на помощь Финляндии, что означало бы верное столкновение Англии и СССР. Но события развивались иначе.
1940 год — время избрания Уинстона Черчилля премьер-министром (а заодно и министром обороны) и тяжелого поражения Великобритании на англо-германском фронте. Предстояло найти новых союзников, самыми сильными из которых были СССР и США. С нападением Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года расклад сил всем стал ясен, тем более что через шесть месяцев Япония атаковала американский военный флот в Перл-Харборе, и Америка тоже начала вести военные действия.
Сталин неоднократно ставил перед Англией и США вопрос об открытии второго фронта в Европе, но лишь после битвы на Курской дуге летом 1943 года, когда Красная Армия начала неудержимое продвижение на запад, в Лондоне и Вашингтоне забеспокоились, что СССР победит Гитлера в одиночку. В конце ноября 1943-го на Тегеранской конференции глав СССР, США и Англии решение об открытии второго фронта было принято.
На Ялтинской конференции в феврале 1945 года Черчилль, Рузвельт и Сталин принципиально определили послевоенную судьбу Германии и стран Восточной Европы. Той же весной жена Черчилля приехала в Москву, советское правительство наградило ее орденом Красного Знамени за работу в комитете «Фонд помощи России», и леди Клементина 9 мая по радио поздравила советский народ с великой Победой.
Пока Британия ликовала в предвкушении мирной жизни, Черчилль был занят планами борьбы против СССР и социалистической революции в Европе. 23 мая 1945 года он и сформированное на время войны правительство вышли в отставку, но сэр Уинстон не сомневался в победе на очередных выборах. С этим настроением и уехал на конференцию стран-победителей в Потсдам, где намеревался склонить нового президента США Трумэна к силовому давлению на СССР.
Поскольку Потсдамская конференция начала работу до того, как стали известны итоги выборов в Англии, специально сделали перерыв, чтобы Черчилль смог оказаться в Лондоне в момент оглашения результатов голосования. Уезжая из Потсдама, он заверил всех, что вернется…
Черчилля ждал неожиданный удар: в час его высшего торжества, когда он упивался славой вождя английского народа, когда казалось, что авторитет его бесспорен, избиратели отвергли и партию консерваторов, и ее лидера. Сэр Уинстон так никогда и не понял, почему это произошло, и никогда не простил английскому народу своего прилюдного позора. Оказавшись не у дел, Черчилль привычно жил собственной политической жизнью. 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже американского города Фултона он произнес свою знаменитую речь — вполне личная по взгляду антисоветская лекция была озвучена им как программа правящих кругов Англии и США. Принято считать, что с этого момента началась «холодная война» между США и СССР.
Осень патриарха
25 октября 1951 года консерваторы выиграли избирательную кампанию, и на следующий день Черчилль снова стал премьер-министром Англии. Теперь он, осторожничая, проводил умеренную внутреннюю политику, а в области политики внешней все усилия британского премьера неизбежно сводились к сплочению с правительством США перед лицом советской атомной угрозы. Однако американцы не хотели отдавать «старушке Англии» приоритет в борьбе с СССР, и многократные поездки Черчилля в Америку для установления «особых отношений» результата не возымели. Желая хоть как-то подсластить пилюлю, конгресс США избрал сэра Черчилля Почетным гражданином (за всю историю Америки такие факты единичны, позже этой чести удостоится русский писатель Солженицын).
В 1953 году была отмечена еще одна ипостась Уинстона Черчилля: Нобелевский комитет присудил премьер-министру Великобритании премию по литературе. Когда в политической деятельности сэра Уинстона случались вынужденные перерывы, он всякий раз находил утешение в писательстве. В 30-е годы завершил многотомный труд «Мировой кризис, 1916—1918» и написал автобиографическую книгу «Ранние годы моей жизни», много лет работал над шеститомной «семейной» эпопеей «Жизнь Мальборо». Получив Нобелевскую премию за военно-мемуарную литературу, Черчилль оказался в хорошем соседстве: годом раньше лауреатом стал Франсуа Мориак, а в следующем, 1954м, «при-нобелем» назовут Эрнеста Хемингуэя.
В последние годы у Черчилля для писательства не было ни физических, ни интеллектуальных сил. Финальным, изданным при жизни сэра Уинстона, станет его четырехтомник «История народов, говорящих на английском языке».
Возраст то и дело напоминал о себе: Черчиллю было уже 80 лет, он все сильнее страдал от депрессий и явно терял душевные силы. 5 апреля 1955 года под нажимом молодого поколения консервативных политиков сэр Уинстон покинул свой последний государственный пост. Ни врученный ему двумя годами ранее орден Подвязки, ни многочисленные хвалебные речи не утешили сэра Уинстона в его прискорбном состоянии.
Уйдя из политики, сэр Уинстон провел последние десять лет жизни в статусе пенсионера. Чаще жил в Чартвелле, а зимой — в лондонском доме, рядом с Гайд-парком. Когда становилось совсем скучно, уезжал на любимую французскую Ривьеру или отправлялся в путешествие по Средиземному морю на яхте «Кристина», пользуясь приглашением ее владельца, греческого миллионера Онассиса. Старческая немощь удручала Черчилля, хотя он продолжал шутить и над ней — когда крупье казино шепнул великому игроку, что у того расстегнуты брюки, сэр Уинстон только фыркнул: «Дохлая птичка уже никогда не выпорхнет из своего гнезда…» В начале 1965-го Черчилль простудился, слег, и 15 января произошло кровоизлияние в мозг — в сознание он уже не вернулся…
Помните, каким он сэром был!
24 января 1965 года лондонская «Таймс», за 90 лет до этого известившая о приходе в мир очередного отпрыска клана Мальборо, сообщила, что умер сэр Уинстон Черчилль. В нарушение традиции — заняв всю первую полосу портретом великого соотечественника. Специальный мемориальный выпуск содержал подробную биографию покойного и массу его фотографий, от бытовых до официозных. Великобритания погрузилась в траур.
За три года до смерти, поскользнувшись на мраморном полу казино, Черчилль сломал бедро и тогда, лежа на больничной койке военного санатория, написал сценарий собственных похорон: «Я хочу, чтобы меня похоронили, как простого солдата».
Завещание Черчилля было исполнено, только с одной поправкой — Англия проводила великого солдата империи с королевскими почестями. Даже советское телевидение, для которого «человек в цилиндре» всегда был персоной нон грата, показало траурный репортаж: прощание с Черчиллем в соборе Вестминстерского аббатства, последний путь траурного кортежа к Темзе, где покрытый британским флагом гроб перенесли на военный катер, отчаливший в направлении родового поместья. Там, в окрестностях Блэнхейма, на скромном кладбище возле старинной приходской церкви сэр Уинстон Черчилль обрел последний приют.
Старшие дети Черчилля целиком посвятили себя заботам о памяти отца. Сэр Рэндолф занялся его богатым литературным наследием, подготовил к изданию многотомное собрание сочинений и открыл Архивный центр. А дочь леди Сара Соулз все силы направила на устроительство музеев. Первым стал открытый для туристов дом в Блэнхейме, с мемориальной комнатой, некогда служившей для хранения шляп и горжеток: факт рождения там сэра Винни оформили приличествующим случаю интерьером — старинной кроватью и другими предметами обстановки того времени. Не обошла леди Соулз своим вниманием и СССР — в Крыму, в знаменитом Ливадийском дворце, открыла кабинет-библиотеку с уникальными документами Ялтинской конференции и собственным подарком — бюстом отца. А в 2005-м — по случаю 60-летия окончания Второй мировой войны — в Лондоне станет общедоступной секретная штаб-квартира Черчилля, где он и его правительство работали во время военных действий.
Сам сэр Уинстон Черчилль давно стал памятником — его мешковатая бронзовая фигура на фоне Вестминстера сегодня такая же лондонская достопримечательность, как Тауэрский мост и часы Большого Бена.
